Грац с трудом выговаривал незнакомые слоги, пока он и двое ученых поднимались на холм, где была расположена обсерватория Такона. Он спросил, передали ли его предостережения против Земли и ее корпораций. Гоин успокоил его, заявив, что жители Венеры не поддерживают никаких отношений с Землей.

— Зачем мы сюда пришли? — спросил землянин, очутившись в помещении обсерватории. Сотрудники по просьбе Гоина настроили огромный телескоп.

— Мы хотим показать вашу планету,— ответил Дагул.

Сначала все расплывалось в глазах у Граца, но потом он, наконец, пригляделся и увидел огромный сияющий диск. Через мгновение он обернулся с улыбкой и сказал:

— Вы ошиблись. Это Луна.

— Нет, это Земля,— возразил Дагул.

Грац всмотрелся в рельеф планеты. Он долго смотрел в телескоп. Это было похоже на Луну, но... Несмотря на кратеры, в линиях проглядывало нечто знакомое. Выступ гор от полюса до полюса... Изгиб, который мог быть береговой линией западного побережья Америки... Грац смотрел молча. Затем он обернулся.

— Как давно? — спросил он

— Несколько миллионов лет.

— Я не понимаю. Это было-совсем недавно...

Гоин принялся объяснять, но Грац не услышал ни слова. Словно во сне, он вышел из здания. Перед его глазами стояла Земля, которую он оставил: прекрасная, несмотря на все старания человека причинить ей зло. А теперь она умерла, превратилась в пепел...

Грац остановился над обрывом, с которого открывался вид на Такон. Он обвел взглядом чуждый город в чуждом мире, посмотрел на белую звездочку, мерцающую в небесах. Земля, которая породила его, умерла. Он долго смотрел на звезду, а потом без колебаний шагнул с утеса...

ПОСЛЕДНИЕ СЕЛЕНИТЫ

Пролог

Каждый раз когда секретарь Лунного Археологического Общества являлся с докладом к своему шефу, его неизменно охватывала нервная робость. Поэтому обычно он излагал свое дело несколько уклончиво и невнятно. Президент же, напротив, терпеть не мог уверток. Он раздраженно предложил:

— Садитесь, дружище. В чем еще там дело? Выкладывайте.

Секретарь поколебался, затем, охваченный внезапной решимостью, неловко протянул шефу кипу бумаг:

— Получено сегодня утром, сэр. Я подумал — вам нужно знать. Хотя документы немного... странноваты.

— Ладно, оставьте. Посмотрю.

Секретарь, подавив вздох облегчения, удалился, а президент вернулся к работе, от которой его оторвали. Полчаса спустя он вспомнил о стопке бумаг и взял лежащее на верху пачки письмо.

Прежде всего ему бросилось в глаза имя, мелькнувшее посреди напечатанного на машинке текста. Он напрягся, вспоминая, откуда ему знаком этот человек, потом начал внимательно читать. В верхнем углу листа стоял ливерпульский адрес и дата двухнедельной давности.

«Уважаемый сэр! — начиналось письмо.— 16 июня судно Службы Безопасности «Туркмен», на котором я служу врачом, недалеко от Соломоновых островов подобрало какого-то человека. Его обнаружили в плывущем по волнам туземном каноэ, и, судя по состоянию, его носило по волнам несколько дней. Мало того, что он столь долго находился в море, на теле у него обнаружились крайне серьезные раны и порезы. Сначала казалось, что спасти его будет невозможно, но организм несчастного немедленно отреагировал на лечение, хотя разум его все еще и блуждал неизвестно где.

Человек это был определенно образованный и, придя в сознание, назвался Стивеном Доукоттом. Когда мы вернулись в порт, я поместил его в клинику для душевнобольных. Последующие четыре месяца я отсутствовал, а по возвращении узнал, что из клиники он сбежал. Больничное начальство ничего не могло понять, они вручили мне запечатанный конверт с оставленной им рукописью. Они рассматривали ее как бред сумасшедшего, но мне все это показалось делом куда более непростым. С нетерпением жду вашего ответа».

Письмо было подписано «Джон Хэддон», к подписи добавлены буквы ДМ — Доктор Медицины.

Президент нахмурился, отложил письмо и взялся за рукопись.

Действительно, был когда-то такой Стивен Доукотт, известный антрополог, в свое время он отправился в космическое путешествие на борту знаменитой «Искры». Но «Искра» пропала без вести. С того самого дня, как она около года назад оторвалась от взлетной площадки, чтобы совершить первое в человеческой истории путешествие на Луну, о ней больше никто ничего не слыхал. Она с ревом оставила Землю, чтобы уйти в таинственное небытие.

Вместе с ней исчез и Стивен Доукотт, в этом-то президент был твердо уверен. Он, как и прочие члены Лунного Археологического Общества, видели лицо Доукотта среди других членов экипажа в иллюминаторах, перед тем как стартовала «Искра». А теперь оказывается, что этого человека подобрали то ли в Меланезии, то ли в каком-то другом столь же немыслимом месте. Начав читать рукопись, президент нахмурился еще сильнее.

Глава 1

Полёт «Искры»

«Искра» в межпланетном путешествии вела себя просто образцово. Она полностью оправдала самые смелые надежды своих конструкторов уже тем, что так мягко и плавно оторвалась от Земли. Капитан Тофт был в восторге от того, как прошел старт, и клялся, что еще не встречал корабля с более легким управлением.

Те из нас, кому уже случалось совершать космическое путешествие, от души соглашались с ним. Новенькие компенсаторы ускорения Даниэльсона проявили себя самым лучшим образом, Полностью сняв стартовую перегрузку при взлете — а заодно и все ее неприятные воздействия. А уж оборудованием и возможностью доставить обратно на Землю те хрупкие образцы, которые мы сможем найти, «Искра» просто делала честь Лунному Археологическому Обществу, которое построило и так щедро снарядило ее.

За совершенно безболезненным стартом последовал гладкий и мягкий полет в космосе, который не мог возбудить ни малейших опасений даже в самой болезненно чувствительной душе. И в самом деле, чего тут опасаться?

Серебристый глобус перед нами был стар, измучен отсутствием воды и безмолвен абсолютным безмолвием смерти. Оказалось, что даже кратер Линнея, хотя вначале мы подозревали, что там могли сохраниться последние остатки жизни, совершенно гол и пуст, как и все остальное.

— Все мертво,— пробормотал я, когда мы смотрели из иллюминатора кают-компании на увядший земной спутник.— Всякая агония и лихорадка давно закончились, весь этот мир окончательно превратился в мумию.

Но тогда я еще просто плохо знал Луну. Я и представить себе не мог всей меры того отчаяния, с каким жизнь упорно цепляется за малейшую надежду... и борется... борется...

Сначала мы пролетели над северо-восточным сектором кратера Аристарха и совершили мягкую посадку в металлически отблескивающую пыль, которая и делает этот кратер самой яркой точкой на поверхности Луны.

Наше путешествие должно было стать пробным и предварительным. Нашей целью была скорее разведка, чем непосредственно раскопки. Предстояло осмотреть множество участков и решить, какие из них впоследствии будет иметь смысл раскопать при помощи экскаваторов. Кратер Аристарха не представлял для нас особого интереса, за исключением совершенно разрушенных остатков маленького поселения на северной стороне.

Подробности нашей экспедиции по Луне особого интереса не представляют, поэтому я просто констатирую, что далее мы отправились к морю Кризисов, а оттуда, по экватору к Тихо. Чуть позже, самый большой из кратеров, Клавиус, наконец дал нам массу материала, со всей очевидностью продемонстрировав, что некогда в нем процветала развитая цивилизация, от которой теперь осталось обширное круглое плато, заполненное песком и камнями, причем плато это имело сто сорок миль в диаметре. И тут мы, наконец, пришли к Mare Serenidad, к Морю Безмятежности...

Кто дал такое имя этой обширной овальной равнине? Не могу припомнить, знаю лишь, что этот человек наблюдал ее только в телескоп за двести тридцать девять тысяч миль. А случись ему стоять на краю пропасти, поднявшись на одну из скорбных гор, и смотреть вниз на мрачное безлюдье песков, он никогда бы не назвал ее Морем Безмятежности, скорее уж Морем Дурных Предзнаменований...